Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде - Страница 88

«Июнь. Северные белые ночи, — вспоминает очевидец. — Целые сутки висели над нами немецкие самолеты, сбрасывая сверхтяжелые бомбы, поливая из пулеметов. Не смолкая, гудела орудийная канонада. Можно оглохнуть от треска ломающихся, горящих деревьев, от грома и грохота артиллерийского огня, адской чечетки пулеметных очередей, надрывного воя мин. Каждая пуля — в цель, снаряд — в цель и бомба — тоже в цель, потому что скученность войск невероятная. То уже не армия, а толпа базарная. Полная неразбериха, связь между частями потеряна, управление нарушено. Повиновения, даже уважения к командирам нет. Нет никакой информации о нашем положении, только вражеская пропаганда бесчинствовала… Ни деревень, ни дорог, одни обломки утонувших в болоте стланей и бревенок, когда-то наведенных саперами, а теперь полностью разрушенных. Люди мечутся между ними, ища подходящего убежища. Лес горит, торф дымит… везде воронки, изуродованные деревья, кучи ненужных винтовок, искореженные бочки, вагонетки и трупы, трупы повсюду. Тысячи зловонных трупов, сплошь облепленных мухами, разлагающиеся на июньском солнце… На каждой кочке, где посуше, — раненые. Крики и стоны, мольбы о помощи. Кто пить просит, кто умоляет прикончить, и никому нет до них дела. По лесу бродят равнодушные, хмурые, полубезумные люди в ватных фуфайках и наглухо завязанных ушанках (все-таки меньше лезут комары и мухи), с красными, опухшими от бессонницы глазами. Какой сон может быть в кипящем аду?..

Часов почти ни у кого нет, счет времени давно потерян. День сейчас или ночь? Какой сегодня день, какое число? Что ждет нас — плен или попытка прорыва?»

23 июня немцы вышли к речке Глушице, 24-го заняли Дровяное Поле, перерезав лежневку и узкоколейку, на которых были сосредоточены материальная часть и раненые. Дальнейшее продвижение противника приостановили группы поддержки, созданные из тыловых подразделений, занявших оборону по восточному берегу реки Кересть.

Мерецков вновь и вновь прорубал «виртуальные» коридоры: «Наступила ночь на 24 июня. В 23.30 начали движение войска 2-й ударной армии. Навстречу им вышли танки 29-й танковой бригады с десантом на броне, поддержанные артиллерией 59-й и 52-й армий… К утру вдоль узкоколейки образовался небольшой коридор и появились первые группы вышедших из окружения бойцов и командиров. Они шатались от изнеможения. Выход войск продолжался до полудня, но затем прекратился. Немцам удалось взять под контроль дорогу. К вечеру силами войск, действовавших с востока, снова был пробит коридор и расчищена дорога. По этому проходу, простреливаемому перекрестным огнем с двух сторон, в течение ночи и утра 25 июня продолжался выход бойцов и командиров 2-й ударной армии».

Сочинения командующего фронтом подкрепляет своим авторитетом представитель Ставки Василевский: «В итоге нашим войскам удалось пробить узкую брешь и спасти значительную часть 2-й ударной армии».

Изнутри кольца все выглядело иначе.

«Намеченная в ночь на 24 июня атака группы прорыва совместно с восточной группировкой успеха не имела, — докладывал офицер Генерального штаба при 2-й ударной армии майор П.Ф. Хамов. — В середине дня противник возобновил атаки на всем фронте, произведя вначале сильную артиллерийскую и авиационную подготовку, прорвал нашу оборону на реке Кересть и группами начал выдвижение по узкоколейной железной дороге (забитой эшелонами с техникой) и бревенчатой дороге (забитой автомашинами, артиллерией)».

«24 июня 1942 г. 00.45. Прохода нет, раненых эвакуировать некуда — Вас вводят в заблуждение… Прошу Вашего вмешательства», — взывала предпоследняя радиограмма Власова.

Утром 24 июня вражеские автоматчики прорвались к штабу армии, и все командование перешло на КП 57-й стрелковой бригады, затем — 46-й стрелковой дивизии.

Военный совет принял решение с наступлением темноты во что бы то ни стало разорвать кольцо и выйти из окружения.

В группу прорыва на участке 382-й и 305-й стрелковых дивизий влился и штаб армии. Руководство частями прикрытия было возложено на заместителя командующего армией генерал-майора П.Ф. Алферьева, который из беспорядочно отходивших частей 327-й, 267-й стрелковых дивизий, 23-й бригады и частично 19-й гвардейской дивизии пытался организовать оборону с запада. Имущество, техника, документы, вооружение были уничтожены. В 19.45 в штаб фронта ушла последняя радиограмма. В 23.00 части 382-й стрелковой дивизии под сильным минометным и ружейно-пулеметным огнем противника начали наступление на восток севернее узкоколейной железной дороги. В полночь начал движение штаб армии. Во главе колонны шли два взвода роты Особого отдела, вооруженные двенадцатью ручными пулеметами, и взвод сотрудников Особого отдела НКВД с автоматами. Дальше двигались: начальник Особого отдела А. Г. Шашков, Военный совет, отделы штаба армии. Замыкал шествие взвод роты Особого отдела. Ураганным огнем из всех видов оружия немцы отбили атаку. К утру 25 июня боевые порядки армии были расчлененены, управление войсками потеряно.

«С 22.06.42 г. по 25.06.42 г., — доносил капитан госбезопасности Колесников, — из 2-й УА никто не выходил».

Мерецков с Василевским по этому поводу составили сводку Генерального штаба, в которой утверждалось, что «25 июня к 3 часам 15 минутам согласованным ударом 2-й и 59-й армий оборона противника в коридоре была сломлена и с 1 часа 00 минут начался выход частей 2-й армии».

Коридор представлял собой четыре насквозь простреливавшихся километра узкой — 250–300 метров — полоски земли и болот вдоль железной дороги. Эти километры живой волной, где пешком, где ползком, под ураганным артиллерийским и минометным огнем противника преодолевали измученные, голодные, умиравшие на ходу люди, почти неспособные к сопротивлению, собиравшие все силы просто для того, чтобы сделать еще один шаг на восток. В отдельных местах немецкие пулеметы расстреливали их буквально в упор, как в тире. Речка Полисть до берегов была заполнена трупами, живые ползли по телам мертвых.